Детская травма на почве развода родителей – последствия в жизни взрослой женщины
Сейчас мне уже не больно
Все взрослые когда-то были детьми. Сейчас мне уже пятьдесят с небольшим.
На первый взгляд — у меня все хорошо. Есть достижения и в карьере, и в образовании, и в частной психологической практике. Двое прекрасных, уже взрослых детей.
Некоторые люди говорят даже, что я большая молодец.
Но, давайте откровенно. Не всё, и не всегда было так уж хорошо.
Два брака, два развода, несколько неудачных реализаций бизнес-идей с последующим гашением долгов. Но, самая моя большая потеря в жизни — это время. Время — единственная жизненно-важная валюта, которую невозможно компенсировать, или восполнить.
В двух браках я плохо усвоила опыт, поэтому в очередных отношениях оставила 10 лет жизни, щитовидку и много денег. На самом деле, это было что угодно, но не отношения, в которых хочется быть:
Взаимодействие — да,
сотрудничество, коммуникация — да,
манипуляции, угрозы и шантаж — да,
давление и абьюз — да,
созависимость — да,
много эмоциональной боли — тоже да.
Сто тысяч пятьсот раз — да!
Единственное, что я действительно имела и замечала в этих отношениях — это была активность и внимание со стороны партнёра. Никто ранее, кроме него, не заявлял таких запросов и претензий на мое присутствие и внимание. Это были созависимые отношения, а я была в них «больна».
Так, какого лешего, простите, меня туда занесло? Вернее, как же я туда пришла собственными ногами, по собственной воле?
Детская травма через развод родителей
С детства я чувствовала себя отвергнутой, но абсолютно не осознавала этого. Мне было восемь, когда родители разошлись. Развод был шумный, с обсуждениями и скандалами, разделом имущества.
Из тех событий я запомнила следующее:
Мама застала отца с любовницей, устроила скандал, на который пригласила соседей и родителей отца. Я этого не видела, но слышала несколько раз, потому что тема была заряженной и болезненной.
С тех пор — отца ругали. Но ведь я — это 50% Мама и 50% Папа.
Значит, теперь мне нужно доказывать, что я не предатель? Чтобы меня так же, как папу, не выкинули за борт? В моем детском сознании не было понятия «измена и предательство».
Когда я допускала промахи, или заслуживала порицания — меня называли отцовским отродьем. Это звучало больно и грубо. Значит, надо доказывать, что я не такая?
На фоне конфликта, во время развода, Мама послушалась подружек, которые посоветовали вывезти кое-какие ценные вещи, чтобы не остаться ни с чем. Представьте себе отца, который пришёл с работы и увидел голую квартиру — без ковров, хрусталя и прочих ценностей, которые можно было физически унести. И все это в 80-е годы дефицита.
Мне было восемь, и я не понимала, почему отец так расстроен. Он метался из угла в угол, а я ходила за ним и комментировала теми словами, которые ранее слышала:
— этот ковёр бабушка подарила на мое рождение, а этот ковёр — на рождение сестры.
Отец повернулся, посмотрел на меня и выпалил: «Если бы знал, что ты такая вырастешь, я бы тебя маленькую удавил».
Для меня это было, как хлёсткий удар. Я заплакала и убежала. Это было мое первое самостоятельное «путешествие», когда я прошла путь в 6 троллейбусных остановок, одна, без взрослых. И пока я шла, чувствовала боль.
Теперь и Папа меня отверг. Вторые 50% во мне, тоже оказались плохими, по мнению самых близких людей. Я шла, плакала, и не видела дороги, было больно и страшно.
Мне было восемь. Я не понимала всего, о чем рассуждаю сейчас. Я просто чувствовала боль, отвержение, слабость, беспомощность.
А вот страх — я стала чувствовать потом. Страх, что меня снова будут сравнивать с плохой половиной — или папой, или мамой.
Синдром хорошей девочки
Много лет спустя, когда я сама стала психологом, и в личной терапии провела не один десяток часов, я поняла, что именно тогда я усвоила и закрепила на личном опыте страх быть отвергнутой и изгнанной из стаи. Сформировалась часть личности, которая заботилась о моей безопасности через угоду окружающим. Субличность, которая какое-то время несла важную функцию защиты моей детской психики.
Я давно уже повзрослела и могу самостоятельно позаботится о себе, а часть маленькой меня, взявшая когда-то на себя ответственность защищать и заботиться, так и осталась маленькой. Она выучила несколько шаблонов поведения и при каждой ситуации, напоминавшей травму детства, включала привычные алгоритмы поведения — угодить, удовлетворить, чтобы не отвергли.
Так я и пришла к созависимым отношениям, угождая, становясь удобной, покупая своими действиями расположение партнера.
В психосинтезе есть понятия отождествления (слияния) и разотождествления с различными частями (субличностями).
Сливаясь с этой частью, которая оставалась маленькой девочкой, я старалась быть хорошей, нужной и удобной для всех значимых для меня людей. Чтобы не отвергли. Это одна из основ для формирования синдрома «хорошей девочки». Фактически — я покупала любовь своими «добрыми делами», старалась стать значимой и важной для людей, в которых нуждалась сама.
Теперь я понимаю, почему вела себя в ущерб собственных интересов — я находилась в постоянном слиянии с травмированной детской частью, старалась угодить значимым людям, чтобы не отвергли за какой-то проступок, как папу.
Это происходит автоматически — узнавание детских чувств и эмоций, которые не могли быть прожиты в том возрасте. Это словно в толпе чужих людей, когда видишь лицо знакомого человека, и уже не в состоянии видеть кого-либо еще. И возникает стремление исцелить старую боль, пусть даже неосознанно.
В процессе терапии, отделяясь, потом сливаясь, и снова отделяясь от этой субличности, пришло понимание: Я могу быть «хорошей», но я ею не являюсь. Быть хорошей — мое право, а не обязанность. Это роль в театре моей психики, а я, становясь в позицию режиссера, могу управлять сценарием и взаимодействовать с актерами. И эти актеры — множество субличностей, играющих различные роли.
Ещё одна особенность «хороших девочек», исполняющих роль, как это было у меня, — это предел добрых дел. Когда предел достигнут, они начинают требовать «благодарности», платы за своё участие, но не получают ее, потому что по факту — «никто не просил». В этот момент появляется боль, обида, злость.
Что с этим делать простым девушкам, женщинам, не имеющим понятия о том, что происходит?
Безусловно, все люди разные. У каждого есть собственный набор базовых способностей и качеств, за которыми стоит множество частей личности.
Хорошая новость в том, что каждая субличность существует на благо хозяина психики и стремится приносить пользу. Мы можем меняться с помощью разотождествления и деликатной работы с частями личности.
Техники психосинтеза, гештальта, НЛП, Эриксоновского гипноза, расстановок и др… — в помощь. Каждый выбирает подходящий для себя метод и специалиста, который обеспечит экологичное сопровождение.
Тест на потребность в одобрении
P.S. Время… это единственная невосполнимая валюта жизни. Теперь я знаю, что не стоит растрачивать его на борьбу с внутренними конфликтами и собственными частями личности. Их можно и нужно любить, тогда внутри будет мир и гармония.
Если у Вас есть похожая проблема, или Вы в созависимых отношениях, приходите на консультацию, или запишитесь на бесплатную онлайн-диагностику.
Спасибо за такую историю